Постоянные разделы 
Текущие активности
Семья Кофановых/п. Петровский Новосибирской области
Содержание |
Название конкурса
Номинация
Моя большая семья
Населенный пункт (город/район/область/край)
п.Петровский, Ордынский район, Новосибирская область
Автор/авторы
Как в капле воды...
Мы все однажды уезжаем
В свой путь, влекомые судьбой.
Но никогда не забываем,
Где родились и дом родной.
Да разве корни ты отрубишь?
Там всё росло, тебя любя.
И дом родной свой не забудешь,
Где начиналась жизнь твоя…
Память – это способность помнить, не забывать прошлого; свойство души хранить, помнить сознанье о былом.
Чтобы эта память была неподвластна времени, она должна быть бережно хранима и передаваться из поколения в поколение. Только так она переживет века.
Корни человека в истории и традициях своей семьи, своего народа, в прошлом родного края. История родного края не безлика, она близкая и родная именно потому, что она рассказывает о людях живущих рядом или о родственниках. А раз ты связан с этими людьми местом проживания, значит ты их историческое продолжение, значит ты частица истории края, частица истории страны. Подробности жизни этих людей вызывают у нас, у подрастающего поколения, невольное восхищение, уважение к людям старшего поколения. Приходит понимание — эти люди причастны к историческим событиям. Возникает желание им помочь, понять, защитить.
Важно, очень важно людям не уйти из памяти новых поколений, старики с удовольствием рассказывают о том, что было, о том, чем была богата и ярка их жизнь. И мы, порой ловим себя на мысли, что окружающие нас люди старшего поколения — это исторические примеры из фактов, описанных в учебниках.
Многие ли из нас знают генеалогию своих семей? А если знают, то до какого колена?
Жизнь нескольких поколений одной семьи – это и есть история государства. Чем крепче семья, тем крепче государство. В большинстве российских семей представители разных поколений были участниками знаменательных событий – становления советской власти, индустриализации и коллективизации, Гражданской и Великой Отечественной воин. Современные бабушки и дедушки, представители старших поколений закладывали города, строили фабрики и заводы, защищали Родину - это живая история нашей страны. Читать и знать эту историю обязаны мы - внуки. Знание родословной семьи помогает познать самого себя.
Каждый день по дороге в школу и из школы я прохожу мимо старой бревенчатой избы
Каждый день по дороге в школу и из школы я прохожу мимо старой бревенчатой избы, когда-то оштукатуренной снаружи и побеленной, со старенькими наличниками. Здесь живет мой одноклассник Леша Кузьмин с отцом. А бабушка говорит, что каждый раз, когда ей приходится проходить мимо, у нее щемит сердце, ей хочется прижаться щекой к старым шершавым стенам, погладить ветхие углы...
Эту избу строил ее дедушка, а мой прапрадедушка, Пономаренко Прокопий Кузьмич, в ней они с прапрабабушкой Татьяной Николаевной умерли, здесь прошло детство моей бабушки; все до боли знакомое, но теперь чужое. Бабушка часто ходит в березовую рощу за огородом этой усадьбы и подолгу стоит. Теперь все это изрытое техникой и занавоженное место трудно назвать березовой рощей, а в пору ее детства здесь росли стройные, как свечки, березки, были тенистые, поросшие мелкотравьем аллеи. Весною и летом роща благоухала запахом фиалок, кукушкиных слезок и ветреницы, пламенела огоньками. Здесь росли потрясающей красоты и изящества цветы — венерины башмачки, занесенные в Красную книгу и уже, к сожалению, исчезнувшие из наших мест. Роща до поздней осени кормила детвору медуницей и калачиками, земляникой и смородиной, пучками и саранкой. В болотце с прозрачнейшей водой селились дикие утки, выводили утят. Иногда ребятишки заимствовали в утиных гнездах по яйцу (на обед, но никогда не разоряли самих гнезд).
Из этой рощи моя бабушка совсем ребенком носила, зажав в ладошке, первые краснобокие земляничинки своей бабушке Тане. Бабушка была благодарна внучке за самые вкусные ягоды на свете. А через несколько дней внучка приносила из рощи на обед уже кружечку земляники. Бабушка торжественно высыпала ягоды в чашку, заливала молоком, ставила на стол под иконой, и вся семья деревянными ложками, как причастие, черпала ягоду из чашки и хвалила «кормилицу», а та «росла» прямо на глазах.
Здесь был свой мир, свои обычаи, свой язык, порой смешивший окружающих: рогачи (ухват), чапельник (сковородник), ряшка (деревянный ушат). В доме бабушки Тани матерно не бранились и никогда не напивались.
На занятиях по краеведению, которые проводит моя мама, Юлия Алексеевна Кофанова, мы узнали, что такое родословное древо, почему я живу здесь. Собрал я документы, оставшиеся в семейном архиве, фотографии и вещи моих предков, прослушал рассказы бабушки Ады, мамы, дедушки Гены — и составил историю моего рода по материнской линии. И оказалось, что в истории моего рода, как в капле воды, отразилась вся трудная, перекалеченная история народа России XX века. Одни мои предки воевали за установление Советской власти, другие — против; одни находили утешение и просветление через молитву и изучение христианских заповедей, другие — изучая моральный кодекс строителей коммунизма. Но объединяло всех одно: любовь к родной земле, боль от ее боли, радость от ее радости.
В поисках счастья-доли
Революция 1905–1907 гг. и годы после нее сделали жизнь тревожной, беспокойной. Вернувшиеся из Сибири ходоки рассказывали о бескрайних просторах, несметных богатствах и плодородной земле. И мой прапрапрадед, один из Елисеевых, Николай Николаевич, передал свое торговое дело на Орловщине старшим сыновьям — Василию и Егору и мужу старшей дочери Ариши, а с младшими — Евгением, Николаем, Иваном и дочерью Татьяной в 1910 году отправился в сказочный край. По дороге заболел, по-видимому холерой, в Самаре его сняли с поезда на носилках. Там и похоронила его мачеха, приехав следом за детьми уже одна.
Поселились в живописном месте, деревню назвали Виноградовка. Сюда же переехали из Курской губернии пятеро братьев и сестра Пономаренко с отцом искать счастья доли. Тут и встретилась впервые моя прапрабабушка, Елисеева Татьяна Николаевна, со своим «курским соловьем» — балагуром и гармонистом, красавцем Пономаренко Прокопием Кузьмичом.
Война со своим народом
Во время гражданской войны наезжали иногда в Виноградовку отряды. Сегодня — одни, завтра — другие. Бывало, постреливали, иногда и расстреливали. Татьяна Николаевна на всякий случай прятала старшую Саньку, чтоб ненароком не залезла своим любопытным носом и не ляпнула лишнего языком. Пугала бабаем и разбойниками, чтобы не высовывалась. Наезжавшие в первую очередь спрашивали: «Кто муж? Белый или красный?» Она притворялась наивной, тем и другим отвечала: «Черный!» Крутили нагайками: «Не притворяйся, баба!» Крестилась: «Вот вам крест! Ей Богу, черный, как грач, спросите хоть у кого». Проносило.
Осенний вечер 1919 года. О нем всегда вспоминали шепотом, оглядываясь на окна и двери. В окно негромко постучали, и через минуту глухо рыдающую Татьяну обнимал молодой стройный мужчина в бурке и сапогах со шпорами. Это был брат Татьяны — Евгений Николаевич Елисеев. Обнял зятя, высоко подбросил любимую шестилетнюю племянницу Саньку, сказал: «Как я по вас скучал! Я на одну ночку только, отпросился». В дом вошел родственник, хлопал Евгения по плечу, любовался выправкой, говорил: «Молодец, орлом выглядишь!» Ушел. Поскорее закрыли двери на задвижку, занавесили окна. Было заметно, что Евгений недомогает. Говорил сестре: «Устал, Танечка. Зачем захлебываемся в крови друг друга?» Приняв однажды присягу, присяге не изменил, но война со своим же народом тяготила. Всю ночь просидела сестра у его постели, прикладывая мокрые рушники к голове: горел, как в огне. А утром его взяли. Не сопротивлялся, только попросил: «Зятя не трогайте, он ни при чем». Не тронули. Сколько ни наступала Санька на сапоги дяди Жени, чтоб привлечь к себе его внимание — не обратил, не до того было. Увезли Евгения Николаевича Елисеева в Покровку Чулымского района, а дальше — неизвестность. Узнавать и думать даже боялись всю жизнь. Через много лет, а точнее в 2002 году нашей семье удалось узнать, что Елисеев Евгений Николаевич был расстрелян Томским ГубЧК. И только в 2000 году он был реабилитирован.
Я и на Колыме проживу!
В стране объявили коллективизацию, и жизнь крестьян на несколько лет совсем потеряла маломальский порядок.
Колхозный строй прапрадедушка Прокопий Кузьмич Пономаренко не принял. Будучи человеком предприимчивым, ухитрился сберечь свои документы, обеспечивал семью, работал на стороне: то на мельницах, то на маслозаводах. Веселый нрав и умелые руки тоже помогали. Расчет приносил продукцией, этим выживали. Чем могла, помогала его жена Татьяна Николаевна голодающим односельчанам: сывороткой, отрубями, горстью муки.
А Саньке было уже 17 лет, ее записали в колхоз. Что делать, чем заниматься в колхозе, тем более девчатам — сами толком не знали: заставляли дежурить в конторе, встречать уполномоченных, созывать актив, а когда нужно — то всех жителей. Иногда приходилось стеречь арестантов: своих же односельчан, дерзивших новой власти в лице таких же беспортошных активистов колхозного строя.
Иногда заставляли быть понятой при обобществлении домашнего скота. Это было самым тяжким для Саньки: бабы голосили, как по покойнику. Отнекивалась, плакала, пряталась в овине, чтоб не дежурить, но ее вызывали чаще других. Грозили: «Родители в колхоз не вступают, и ты туда же? Хочешь, чтоб расправились, как с врагами власти?» Боясь за родителей, Санька плакала, но шла. Иногда, видя, как незадачливые экспроприаторы носились по чьему-нибудь двору в дырявых овчинных тулупах с развевающимися полами за единственной овцой, падая и бранясь, хохотала до упаду и получала за это подзатыльник. Правда, сильно не обижали: боялись отца, а еще больше мать, Татьяну Николаевну.
Обобществленную скотину часто тут же резали и съедали: экспроприаторам тоже надо было выживать.
Крепких мужиков раскулачивали и этим усугубили положение. На всю жизнь Саньке врезалось в память, как уезжал из деревни раскулаченный Прохоренко с сыновьями. Крепкое было хозяйство. Коней водил — загляденье одно. Лучший выезд был у Прохоренко. Девок по праздникам катал — только снег летел из-под копыт наряженных лошадей!
Три подводы с домашним скарбом увозил с собой. Песни пел на всю деревню, сидя на подводе, а по щекам слезы текли.
Остановился у конторы, сказал активистам: «Я и на Колыме проживу, а вы без царя в башке и тут подохнете, голытьба!»
Организовалось в п. Петровском в 1930 году первое в районе советское хозяйство — мясомолочный совхоз № 212. Отец Саньки бросил в Виноградовке большой рубленый (круглый) дом и переехал в Петровский с женой и младшей дочкой Тасей. Здесь был рай.
История прабабушкиной любви
Саньку из колхоза не отпустили. Колхозный активист Егор Писарев в отчаянье, что колхоз разбегается, бросил в печку метрики, которые оказались у него, чтоб никуда не разбежались колхозники. Жила Александра у тетки: в доме одной было страшно, он стоял пустой, с заколоченными окнами.
Очень приглянулся ей приехавший из Омска молодой учитель с русыми кудрями — Владимир Иванович Василенко. Все женихи получили отставку, и вскоре Санька стала Василенко Александрой Прокопьевной. Родился первенец, назвали Валентином.
Страна призвала на борьбу с басмачеством. Сборы были недолгими. Плачущей жене комсомолец Володя Василенко сказал: «Шура, мне стыдно, что у меня жена — несознательный элемент». Поцеловав сына, умчался добровольцем добивать басмачей — устанавливать окончательно и бесповоротно Советскую власть в Средней Азии.
Без документов, с сынишкой на руках, перебралась Александра Прокопьевна в Петровский к родителям. Когда прадедушка возвратился из походов, прабабушка его не узнала: был он, как снятый с креста, его русые кудри поблекли, его трясла малярия. Отмылся, поправился. Стал учительствовать в Петровском. Сейчас еще живут в Петровском его ученики, им уже за 70: А. А. Юдин, Е. А. Исакова, Ф. Я. Естропов.
После двух сыновей родилась дочка, которую назвали необычным для этих мест именем — Ада.
А через несколько месяцев завыли стальные бураны и прадед ушел добровольцем на фронт, сказав жене: «Уверяю тебя, Шурок, я скоро вернусь, мы их мигом прихлопнем». Прихлопнули через годы, потеряв более 27 миллионов соотечественников. Осталась прабабушка 28 лет с тремя детьми.
Свивала, косила, по росам ходила ...
Из сундука с памятной Володиной надписью на крышке достала свой праздничный жакет, юбку с красивыми пуговицами сверху донизу, нарядный полушубок, ботинки с высокой шнуровкой и туфли на спиртовой подошве — освободила место для писем мужа. Писем за 7 лет было много — в стихах и в прозе. Когда исход войны стал ясен, офицер Красной Армии В. И. Василенко был направлен на Восточный фронт.
Рассказывает баба Ада
«Конец дождливого лета 1947 года. Дождь лил всю ночь, как из ведра. Крыша избы вся протекла, спали на сухих пятачках. Утром бабушкина мать, Александра Прокопьевна, сказала своей матери, Татьяне Николаевне: «Сердце волнуется. Странный сон видела». Рассказала. Мать ответила: «Попомни, Шура, Володя приедет!», глянула в окно и закричала: «Шура, Володя идет!» Прыгая через лужи, военный в хромовых сапогах, фуражке и ремнях через плечо пробирался к крыльцу. Расцеловал женщин и спросил: «А что это за кудрявая девочка стоит на печке, а?» Он подхватил дочку на руки; целуя, колол щеки усами и щетиной, от него пахло кожей и еще каким-то незнакомым запахом; скрипела портупея... Кружил по комнате свояченицу Тасю, уже работавшую учительницей в Петровской школе. Носился с детьми по огороду, хрустел огурцами с грядки, играл с собакой.
А потом началось непонятное. Отец горячо, иногда с досадой в чем-то убеждал мать, та плакала и упрямо твердила: «Нет, нет, и еще раз нет, Володя. У тебя то басмачи, то немцы, то японцы, то еще кто-то, а я не знаю, как бы спасала детей, если б не родители. Война сильно меня изменила. Да и здесь все мои родные». Отец бросился к бабушке Тане, просил ее убедить Александру уехать с ним в Омск.
Через месяц уехал, сказав, что больше задерживаться не может. Дипломатические переговоры велись долго, пока жизнь не поставила точку. Дети жалели отца и любили мать. При очередных сборах к отцу мать наказывала им: «Не обижайте отца, поклонитесь бабушке с дедушкой».
Отец, как и раньше в мирное время, учительствовал, преподавал биологию, географию, при встречах клал под язык валидол, плакал, а его дети, сами уже родители, жалели отца, утешали его. Успокоившись, отец брал гитару, его сестра — балалайку, и чудный сад за окном замирал от прекрасных мелодий...»
Из истории моей школы
Живет в р. п. Ордынском пожилая женщина — Нина Петровна Рузанова. Она старейший учитель Петровской школы. В 1935 году она приехала работать тогда еще в начальную школу, а в 36м школа стала совхозной семилеткой. И было Нине Петровне 17 лет. Работала немного пионервожатой, потом учителем начальных классов. Образование педагогическое получила заочно, стала преподавать в старших классах, она учила и мою прабабушку Пономаренко Таисью Прокопьевну, и Третьякова Ивана Семеновича, которые вернулись к ней в школу в 194546 гг. уже коллегами.
Началась Великая Отечественная война. В начале 1942 года ушел на фронт директор школы Павел Степанович Минаков. Назад он не вернулся: пропал без вести в том же, 1942 году. Нина Петровна стала директором.
Крытая соломой крыша школы протекала с весны до поздней осени, стены и потолок приходилось постоянно замазывать и забеливать, перетаскивать парты на сухое место. Но самым трудным была заготовка дров для школы (в каждом классе стояла печь для обогрева классных комнат). Дров требовалось огромное количество. С первого дня летних каникул и до начала учебного года Нина Петровна с коллективом учительниц и уборщиц заготавливала вручную дрова для школы.
Лес вокруг деревни был почти непроходимый, деревья не в обхват. Сколько шишек, царапин, слез! Но коллектив был дружный — и это облегчало положение.
В 1946 году пришли в школу учителями сразу три фронтовика: Рузановы, Василий Яковлевич и Гавриил Яковлевич, и Афанасий Андреевич Колоколов. Василий Яковлевич стал преподавать историю и немецкий язык, Гавриил Андреевич — математику, а Афанасий Андреевич — русский язык и литературу. Через год Афанасия Андреевича Колоколова назначили директором Борисовской школы.
10 лет руководила Петровской школой Нина Петровна. Школа заметно ветшала. Нужно было думать о строительстве новой, а это больше под силу мужчине. С просьбой о передаче обязанностей директора мужчине Нина Петровна обратилась в РОНО. С 1952 года директором школы был назначен Василий Яковлевич Рузанов, ставший уже мужем Нины Петровны. Он добился положительного решения вопроса о строительстве новой школы. А строил эту школу другой фронтовик — Алексей Степанович Минаев. В основание одной из колонн у входных дверей школы вмурована капсула, в которой находится список инициаторов строительства Петровской школы и тех, кто ее возводил. Список составил и руководил этим мероприятием Иван Семенович Третьяков. Он и стал классным руководителем первого выпуска этой новой Петровской средней школы. Первый выпуск был в июне 1958 года. В этом первом выпуске была и моя бабушка Ада Василенко (Бунькова), которая тоже стала учителем и работала в этой школе.
Изучая историю своей семьи, своего рода, я могу с уверенностью сказать, что мне есть кем гордится, есть на кого ориентироваться. На этом моя исследовательская работа не завершилась. Я и дальше буду продолжать собирать материал по истории своего рода.
Литература
В раздел «Литература» может быть включён перечень книг, статей и других публикаций, используемых при создании конкурсной работы.
Ссылки
Ссылки на внешние источники в Интернете, используемые автором конкурсной работы
