|
|
МОЯ СЕМЬЯ В ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВА
Специальный выпуск к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне|Дата выхода номера: май 2020
|
ВЕЛИКИЕ ЛУКИ - город Воинской Славы
Для меня Великие Луки - это моя малая Родина, место, где я родилась и прожила чуть меньше половины своей жизни, место, где живет моя мама и мои родственники, место, где навсегда осталась частица моего сердца.
Великие Луки очень красивый город, местные жители называют его - зеленый город, город цветных фонтанов. В городе посажено очень много цветов, преобладают розы, разбиты различные парки, скверы. Город, отметивший своё 850 - летие, с богатой историей, имеет много достопримечательностей и памятников. В городе проводится ежегодный «Международный чемпионат по воздухоплаванию».
|
КОСТРОМА - колыбель дома Романовых
Костромская сторонушка, лесные края. Вот уже более 25 лет ты стала для меня моей второй Родиной, местом, где находится мой дом,живет моя семья и дорогие моему сердцу люди.
Кострома - это старинный купеческий город, сохранивший в неприкосновенности свой архитектурный ансамбль. Родина Сусанина, Снегурочки и Островского. Знаменитый Ипатьевский монастырь стал колыбелью династии Романовых. В 2007 г Кострома торжественно отметила свое 855-летие: считается, что она была основана Юрием Долгоруким в 1152 году. В 1272 г. благодаря костромскому князю Василию Ярославовичу была обретена чудотворная Федоровская икона Божьей Матери – ныне наиболее почитаемая национальная святыня. В том же году Василий стал великим князем, но продолжал жить в Костроме, где и умер в 1277 г. Поскольку он не оставил наследников, то Кострома вошла в состав Московского княжества. С этого момента Кострома начинает постоянно фигурировать в событиях истории государства российского. Именно костромичи Федор Сабур и Григорий Холопищев в 1380 году отыскали и вынесли раненого князя Дмитрия Донского с Куликова поля. В Кострому бежал укрываться Дмитрий Донской двумя годами позже во время нашествия хана Тохтамыша. Здесь же искал убежища двадцать лет спустя сын Дмитрия Донского – Василий I, по его приказу был заложен старинный костромской Кремль. Жемчужина Костромы - Ипатьевский монастырь, тесно связанный с именами Годуновых и Романовых. Троицкий собор Ипатьевского монастыря стал свидетелем главного исторического события - воцарения династии Романовых. Ипатьевский монастырь – усыпальница рода Годуновых. Из 97 представителей рода здесь покоится 52.
|
Великие Луки
Великие Луки - древний русский город. Первое упоминание о Великих Луках встречается в Новгородской летописи и датируется 1166 годом, когда киевский князь Ростислав I Мстиславич прибыл сюда для переговоров с новгородскими боярами. Стоит город на реке Ловати, по которой в 8-13 веках проходили волжский торговый путь и путь "из варяг в греки". Река играла важную роль в сообщении между Киевом и Великим Новгородом. И Луки на Ловати пользовались всеми выгодами, которые можно извлечь из своего положения. Город в разное время посещали многие исторические деятели: царь Иван IV Грозный, неоднократно бывали император Пётр I Великий, императрица Екатерина II Великая, императоры Александр I и Николай I, последняя российская императрица Александра Фёдоровна. История города-воина отражена и в гербе, который был утвержден царицей Екатериной II в 1781 году: в красном поле три золотых лука. Во время Отечественной войны 1812 года Великие Луки служили тыловой базой частей русской армии, прикрывавших подступы к Пскову и Петербургу. Здесь располагались крупнейшие склады провианта и снаряжения для всех войск, военные госпитали. За свою историю город разрушался несколько раз, а во время Великой Отечественной войны был фактически стёрт с лица земли. Тридцать три дня, в июле-августе 1941 года, продолжалась героическая оборона города на Ловати. 17 января 1943 года в ходе Великолукской наступательной операции город был освобождён. Впервые гитлеровские войска попали, практически одновременно, в два «котла» — под Сталинградом и под Великими Луками. Окружённые соединения и части были уничтожены или сдались в плен, и под Сталинградом и в Великих Луках. Уличные бои за освобождение Великих Лук были настолько ожесточёнными, что город прозвали «Малым Сталинградом».
Моя мама - Бойкова Евгения Александровна, ребенок военной поры
Моя мама родилась 15 октября 1940 года. Из воспоминаний Бойковой (Григорьевой) Евгении Александровны о жизни в военное время.
Я родилась 15 октября 1940 года в деревне Колечкино Куньинского района Калининской области. Отец Григорьев Александр Григорьевич родился в 1912 году, мать Григорьева (Дмитриева) Екатерина Дмитриевна родилась в 1914 году. До войны родители работали в колхозе. На начало войны мне было всего лишь 8 месяцев, поэтому о первых годах войны я знаю со слов матери. Я была единственным ребенком в семье. У нас был свой дом, за время войны его не сожгли, не разрушили, хоть и жили мы на линии фронта. Как только предполагалось появление немецких или русских войск, нас, мирных жителей, отправляли на «выселки». Мать в одну руку брала веревку с коровой, на другую сажала меня и всей деревней шли в Торопец. Там всех размещали по временным жилищам. После прохода войск, выдавалось распоряжение возвращаться домой. В начале войны с нами жил паренек, дальний родственник. В какой то период наступил голод. Из рассказа матери: «... было так голодно, что племянник взял котелок и пошел к стоящим неподалеку военным. У них, около кухни, была помойка, куда выкидывали отходы. Вот племянник и стал в помойке выбирать очистки от картошки. Вдруг к нему подошел военный и строго спросил, чем он занимается. Парень расплакался и говорит: «У нас Женька с голоду помирает…». Военный, ни слова ни говоря, отобрал котелок и вытряхнул из него собранное. Уйдя куда то, вернулся с котелком, до краев насыпанным крупой. И отдал, со словами: «Иди, кормите свою Женьку». Позже, племянника забрали на войну и следы его затерялись.. Когда я чуть подросла, мама стала отпускать меня к ребятам. Дети войны всё лихолетье были сами по себе, без пригляда и надзора, взрослые работали не покладая рук, а на нас времени не оставалось. Но мы, дети, держались все вместе и очень быстро взрослели. Ранней весной, гурьбой, шли в лес, подрубали березы и пили сок, лежа под березой с открытым ртом. В дерево в прорез было вставлено небольшое корытце и по нему струйкой бежал сок. Также весной ходили на колхозные поля и копали оставшуюся в земле картошку. Из этой картошки мама пекла блины, у нас их называли «тошнотики». Когда пахали землю, бегали за плугом и выискивали округлые белые корешки. До чего же они были вкусны. Собирали хвощ, кислицу. Летом ходили за ягодами, грибами, бегали на речку купаться. Весной мать по ночам копала огород и сажала морковь, брюкву, свеклу и картошку. Почему по ночам? Да потому, что до самой ночи работали в колхозе. Лошадей не было и поля женщины вспахали сами. Впрягались в плуг и тащили. А придя домой нужно было и дома все делать. И как только выжили! Летом наступал сенокос. Запомнился гостинец, что приносила мне мама ежедневно. На травинку мама нанизывала землянику, получалось что то вроде бус, и этот гостинец она несла мне. С приходом осени, стало рано темнеть и мать, опасаясь за меня, заперла меня дома. А я больше всего боялась темноты и нечистой силы. Выбив окошко – вылезла на улицу. А так как мамы долго не было, а на улице темно и холодно, я нашла какую то дерюжку и завернулась в нее. Придя домой, мать нашла меня спящей на крыльце. После этого случая меня больше не запирали. Да и дома тогда не запирались на замки. Уходя, к двери приставляли У нас была корова и овцы. Сена накосить в достатке не получалось, поэтому осенью косили траву и складывали ее в скирду. Зимой ее приносили домой, разогревали и кормили скотину. В одну из зим мама нарезала корове мороженой свеклы и покормила ее. Корову вздуло, пропала жвачка и ее пришлось прирезать. Как же мама голосила.. и приговаривала : «Отец придет с войны, что же я ему скажу? Кормилицу не сберегла». Люди были отзывчивые. Соседи помогли матери разделать тушу, на следующий день мясо продали на рынке. За вырученные деньги смогли купить другую корову. В те времена, которые я помню, голода не было. У всех была корова – кормилица, а так как мы с мамой жили вдвоем, молока у нас хватало. Помнится, мама часто делала квас. Наварит свеклу, нарежет ее кубиками, зальет водой и добавит корочку хлеба для закваски. Хлеб пекли с большим добавлением картошки. Отцом была из липы вырезана ступа. В нее клали вареную картошку, добавляли муки и закваски. Вымешивали тесто, оно подходило, а потом выпекали в печи. Очень интересно для сегодняшних дней проходили у нас «банные» дни. Хорошо протапливалась русская печь. Затем, выметалась хвойным помелом, под выстилался соломой, в печь ставилось корыто, залезали в печь и мылись. Для сохранения тепла печь снаружи прикрывалась заслонкой. Но так мылись только взрослые. Детей мыли в корыте около печи. Запомнился мне подарок одного солдата. Где то уже в 1944 году один из солдатиков угостил меня сахаром. Сказал: «Давай карман, сахарку насыплю». А так как карманов у меня не было, и что такое сахарок я не знала, я задрала подол платья. И вот этот солдатик насыпал мне целый подол сахару, который я принесла домой. Тяжело сложилась военная служба у отца. Он попал в плен, но был освобожден нашими войсками, пол года провел в «сортировке», где проверяли его рассказ о плене. Удивительно, но его не посадили в лагеря, как раньше часто делали, а отправили на передовую. На передовой, в одном из боев, он был ранен (прострелили легкое), и целый год пролежал в госпитале. После госпиталя опять вернулся в часть. День победы я не помню, для нас он наступил только в феврале 1946 года. После победы над Германией от отца перестали приходить письма. Но мать продолжала его ждать. Хорошо помнится... мать намолола на ручном жернове зерна на муку и говорит: «Вот испекём хлеб, если отец не придет – значит нет его больше, погиб он». Не успела вытащить хлеб из печи, как на крыльце кто то застучал. Мать вышла и закричала : «Женька! Батька вернулся!». Я выскочила из комнаты и повесилась у него на шее. Так и заснула. А вот утром, проснувшись, не могла понять, почему чужой дядька лазит по нашим комодам. Стоило отцу открыть комод, как я с криком: «Не тронь! Наше» подбегала и закрыв комод усаживалась на него. Он хотел поесть – и происходило то же самое. Какое то время это отца веселило. Но он не мог даже поесть. И как мама мне не объясняла, что это же твой отец, он же наш, я ничего слушать не желала. «Не тронь! Наше». В конце концов отцу это надоело, он из голика (березовый веник) вытащил прутик и им объяснил, кто в доме хозяин. В годы войны, живя вдвоем с матерью, она старалась побаловать меня чем то вкусненьким. Одним из любимых мною блюд была топленая сметана. С приходом отца вкусности для меня закончились, всё лучшее отдавалось в первую очередь отцу, а нам доставалось то, что осталось. Отца нужно было лечить и поднимать на ноги. Он был ХОЗЯИН. Оказалось, что дойдя с боями до Германии, после победы отцу и его сослуживцам дали задание – перегнать в Россию стадо германских коров. Вот они и гнали их своим ходом, за время пути принимая роды, кормя и доя коров. И гнали они их почти целый год, поэтому отец так поздно вернулся с войны. Ранение в госпитале вылечить не смогли, у отца в легком до конца жизни остался осколок снаряда. Из за него начался туберкулез. И хоть он прожил еще долго, но последствия ранения постоянно о себе напоминали.
Мой дедушка - Григорьев Александр Григорьевич,участник Великой Отечественной войны
Мой дедушка Григорьев Александр Григорьевич родился в 1912 году в деревне Колечкино Куньинского района Калининской (теперь Псковской) области.
Как и все молодые мужчины в 1941 году был призван на войну.Тяжело сложилась его военная служба. Он попал в плен, но был освобожден нашими войсками, шесть месяцев провел в «сортировке», где проверяли его рассказ о плене. Удивительно, но его не посадили в лагеря, как раньше часто делали, а отправили на передовую.
На передовой, в одном из боев, он был ранен (прострелили легкое), и целый год пролежал в госпитале. После госпиталя опять вернулся в часть, где и воевал до самой Победы. По дороге домой было дано задание перегнать скот (большое стадо коров), чем он с сослуживцами и занялся. Поэтому домой он вернулся только в феврале 1946 года.
Дедушка никогда не рассказывал о войне, для него это был долг, который он честно выполнил, как и все окружающие его мужчины. Я была ребенком и в то время войной не интересовалась. Знала только одно: с войны дедушка пришел больной. Ранение в легкое для него не прошло бесследно, у него начался туберкулёз легких. В моей памяти дедушка остался тружеником, мастером с золотыми руками. Он построил нам дом, мог сложить печь, был прекрасным портным, валял валенки, из дерева делал бочки, шайки и разнообразную сельскохозяйственную утварь. Всю жизнь держал много скотины, им был выращен прекрасный плодовый сад. Умер дедушка 30 марта 1980 года.
|
Кострома
Победа далась нашему народу страшной ценой, 27 миллионов погибших – огромные невосполнимые потери, невиданные в российской, да и мировой истории. Победа далась ценой рывка, сверхъестественного напряжения воли и сил, совершенного всем народом. В этом труде есть немалая лепта и костромичей, наших с вами отцов и матерей, дедов и прадедов. Около 260 тысяч мужчин ушло из Костромского края на фронт – 118 тысяч – почти каждый второй – не вернулись домой. Их кровь и пот, терпение и мужество легли на алтарь общей Победы. Но помимо главного, боевого фронта был и второй фронт – тыловой, без которого тот победный май сорок пятого года мог бы и не наступить. На этом фронте трудились, не покладая рук, те, кто остался в тылу: подростки, женщины, старики.
Дедушка моего мужа Зотов Арсентий Васильевич
Родился в 1907 году.
Ушел на фронт 26 июня 1941 года.
Проходил учебу в Гороховецких лагерях, оттуда от него приходило несколько писем.
В декабре 1941 года семья получила похоронку, где было написано: «Ваш муж, красноармеец Зотов Арсентий Васильевич уроженец д. Балаболиха Заболотского с/с в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив мужество и геройство пропал без вести 12.1941 г."
Отец моего мужа Зотов Николай Арсентьевич
Отец моего мужа так же пережил все тяготы военного времени. Из воспоминаний Зотова Николая Арсентьевича. "Я родился 15 марта 1938 года в деревне Балаболиха Шарьинского района, тогда еще Горьковской области. Отец Зотов Арсентий Васильевич, 1907 года рождения. До войны он 13 лет работал заведующим магазином. Мать Зотова (Привалова) Елена Кузьминична 1907 года рождения, была домохозяйкой, воспитывала детей. В семье нас было трое детей: Александра – 1928 г.р., Лидия – 1934 г.р. и я. Первые годы войны я не помню, воспоминания остались из рассказов матери и сестер. Отец ушел на фронт 26 июня 1941 года. Проходил учебу в Гороховецких лагерях, оттуда от него приходило несколько писем. В декабре 1941 года мать получила на отца похоронку, где было написано, что он пропал без вести. Получив похоронку, мать слегла. С ней случилась какая то болезнь. Она вся опухла, тело как будто налилось водой (возможно была водянка). В таком состоянии мать лежала целую неделю, не вставая. А потом пришла тетка и начала мать ругать…Мол, себя не жалко, о детях подумай, их то куда? У меня своих четверо, твоих я взять не смогу…. Потихоньку – потихоньку мать стала вставать, заниматься домашними делами, отеки со временем прошли. С началом войны мать устроилась на работу в колхоз, детей надо было поднимать на ноги. Отработав год (под крестик) и ничего не получив, перешла в лесхимартель, где проработала сезонно (в летний период) два года. Там вручную делали кирпичи. Позже перешла в сельпо. Работала сторожем, техничкой в магазине, а потом перешла пекарем на пекарню. Держали скотину: корову, овец, поросенка и кур. Корова доила хорошо, поэтому после сдачи продналога немного оставалось и себе. По домам ходили налоговые агенты, они описывали весь скот. Сдавалось молоко, можно было заменить молоко маслом. Поэтому, когда была возможность – покупали масло в магазине и сдавали его. Мясо не сдавалось, с поросят сдавалась только шкура, с кур принимали яйца. Сено скотине косили в огороде, по межам. Так как мать не была колхозницей, она ежегодно обязана была отработать 10 трудодней в колхозе. Огороды пахали лошадью из сельпо, председатель составлял списки и по ним направляли пахарей. В огороде сажали картошку, огурцы, лук, свеклу, морковь и брюкву. Во время войны старшая сестра училась в техникуме, средняя в школе, а меня сажали на полати, и там я сидел до прихода старших. Игрушек не было, зато были кубики с буквами. Из них я составлял слова. На полатях же научился читать и писать. Зимой, по выходным, ходили в лес и заготовляли дрова для дома. Напиливали валежник или сухостой (который разрешали), нагружали сани, сверху сажали меня, т.к. идти было далеко, а я был маленький, мать впрягалась в лямки, Лидия толкала сзади, так и везли до дома. Заготовленных дров хватало на неделю, до следующих выходных, в выходные ехали опять в лес. Одежда была немудреная, ноги обматывали портяными онучами и одевали лапти. В них ходили круглый год. Верхнюю одежду (ватная жакетка и др.) носил после сестер, штаны мать шила сама из подручного материала. 2-3 военных года выдались очень неурожайными. Жить было совсем туго. В пищу даже добавляли березовый опилок. Сначала его подготавливали: опилок высушивали, перемалывали на ручных жерновах, к нему добавляли головок клевера и получалась каша. Или же перемолотый опилок добавляли в картошку и пекли лепешки. Весной, после вытаивания полей, начинали собирать песты (хвощ). Ели их прямо на поле и носили домой. Дома мать чем – нибудь помаслит сковороду, на нее выкладывает песты и пихает в русскую печь. Там они обжарятся, а потом их едят. Ежедневно варили такой суп: в чугунке варили мелкую картошку в мундире (в шелухе), потом толкли ее с шелухой, через крупное решето промывали отваром, в котором она варилась. На решете оставалась шелуха от картошки. В суп добавляли луковку и в русскую печь. Потом, если было, добавляли сметанки и ели. Еще одно блюдо, осеннее. Изо льна выколачивали семя, после этого оставался куколь (семянная коробочка). Куколь истолкут в ступах или смелят в жерновах, добавят чуток муки, выкладывают на противень и в русскую печь выпекать. Получался такой «пирог», ели его с противня ложками (так он рассыпался) с супом. Вкусно ли все это было? В то время все было вкусно. Осенью мать парила свеклу, потом ее высушивала. Так же сушили и морковь. Из этого заваривали чай, да и так ели вместо сладостей. Летом ходили в лес за грибами. Наберем рыжиков, насадим их на прутик и обжарим в лесу на костре. Перекусим и дальше собираем грибы. На отмели на реке бродили с решетом и налавливали низкозобов. Это такая небольшая рыбка. Приносили домой, мать маслица капнет на сковороду, выложит эту рыбу ( их даже не потрошили) и зажарит. Казалось, что вкуснее этого ничего и нет. А самым вкусным лакомством для меня была крошенина: в простоквашу крошили хлеб и ели ложками. Правда такое бывало очень редко. Хорошо запомнился день победы. Народ собрался в колхозной канцелярии, все пели, плясали, радовались. Какой то дядька сказал мне: «А ты чего не пляшешь? Пляши, отец скорее с войны придет…» Он не знал, что мой отец погиб. Я кулаком слезы вытер и убежал с этого праздника. Осенью 1945 года я пошел в первый класс, к тому времени умея читать и писать. Учащихся первого класса в школе кормили. При школе был 1 гектар приусадебного участка, где школьники и учителя выращивали картофель. Школьники начинали ухаживать за участком с пятого класса. На начало учебного года каждый ученик школы должен был принести по ведру грибов. Старшеклассники также летом заготовляли грибы, учителя их сушили, солили. Ежедневно от каждого класса выделялся 1 дежурный. Дежурные помогали в приготовлении обеда первоклассникам – чистили картошку. Готовила обед техничка, в котле варилась картошка с грибами. Со второго класса нас уже не кормили, перекус приносили с собой из дома. Дома наливали в пол литровую бутылку молока, брали картошку и хлеб (если он был). На большой перемене все обедали. Вот такое было мое военное детство. Мать после войны так и осталась верной отцу, до самой смерти прожила одна, храня в душе воспоминания о погибшем муже."
|
Талантливые люди края Костромского
Знаменитые Костромичи
Издавна славилась Костромская земля своими уроженцами. Это и братья Третьяковы, бывшие совладельцы костромской большой льняной мануфактуры, собравшие знаменитую картинную галерею, меценат Федор Чижов, на чьи капиталы были построены на костромской земле народные училища; Иван сытин, книгоиздатель и просветитель, книги, словари и календари которого и сегодня привлекают к себе внимание. А сколько известных мореплавателей дала Росси и всему миру костромская земля! В числе самых первых исследователи Дальнего Востока - Геннадий Невельской, Николай Бошняк, правители Русской Америки - Тертий Борноволоков и Иван Купреянов. Внесла свою лепту Костромская Земля и в киноискусство: знаменитые Андрей Тарковский и Михаил Пуговкин - уроженцы нашего края.
|
:
|
Поэзия в душе
А в семье Зотовых пишут стихи. В 2019 году у Зотова Николая Арсентьевича вышла книга "Что памяти дорого", в которую вошли стихи разных лет.
Немного о его жизни. Во время службы в армии, в г. Архангельк, начались проблемы со здоровьем. То ли военное, босоногое детство, то ли застуженные ноги в армии, но в 1958 году Николая по болезни комиссуют из армии. А уже в 1960 году он оказывается прикован к кровати и неутешительный вердикт врача: ходить не будешь! Болезнь не сломила молодого парня, к тому времени он был женат и в семье появился первенец - сын Алексей. В 1965 году родилась дочка Леночка. До 1966 года лежал, пытался ходить с костылями. После многочисленных обследований был поставлен диагноз – болезнь Бехтерева, болезнь неизлечимая…. Из за нее происходило окостенение позвоночника и поражение суставов с ограничением их подвижности. Вот тогда, на больничных койках Николай и стал писать стихи.
В 1967 году в Московском Центральном институте травматологии и ортопедии (ЦИТО) травматологом – ортопедом М.И. Пановой была сделана первая операция – поставлен уникальный цельнометаллический, из титановых сплавов, эндопротез тазобедренного сустава конструкции Сиваша. В 69-70 была сделана вторая подобная операция на другой тазобедренный сустав. Через что пришлось пройти, чтобы встать... Огромная сила воли и желание жить полноценной жизнью помогла Николаю Арсентьевичу встать и пойти. Сначала на костылях, затем с палочкой. Он инвалид 1 группы, но бодр и энергичен всю жизнь.
Я не помню, как мать провожала
В сорок первом в дорогу отца.
Я был мал, меня бабка сажала
На колени к себе – сорванца.
Сиротою меня называла,
Заставляла: по папке заплачь,
Но слеза, как назло, исчезала
И пускался я по комнате вскачь.
Мне казалось, что ради веселья
Собралась вся родня за столом,
Только был то не пир новоселья,
Но узнал я об этом потом.
Это варваров черная сила
Нарушая наш мирный покой,
Смерть, разруху, невзгоды вносила.
Ох и год был тяжелый какой.
Я запомнил, как вечером поздно
Засидевшись один у окна,
Ждал отца, а душе было больно,
Без отца, как в ночи без огня.
Так тянулись и дни, и недели,
Сколько минуло их, я не знал.
Только помню, как шорох метели,
Почтальон у окна постучал.
Молча матери отдал конвертик,
Штамп казенный и почерк чужой.
Долго маясь у крылечка, как сплетник,
И побрел, заплетаясь, межой.
Долго мать на конвертик смотрела,
Не решаясь открыть и прочесть.
В этот день вдвое вдруг постарела,
Волос стал сединой отливать.
И с тех пор, в ожидании скорбном,
Я все верил – вернется отец…
|
:
|
Моя семья в истории отечества
Посвящается с. Заболотье, родине моего деда.
Не просто написать рассказ о тех, кого не знал.
О пра-пра-прадедах моих, кто род наш основал.
Не знатен предок мой в веках, не графских он кровей.
Простой работный человек, от леса и полей.
Со Стенькой Разиным знаком, а может быть, и нет…
Такой сюжет про глубь веков поведал мне мой дед.
Когда мятежный атаман на Волге был разбит
Своим сподвижникам велел: держать на север путь;
Там дивная течет река, Ветлуга имя ей
Там не найдете вы врагов, а встретите друзей.
А за болотами в лесах живет народ мордва
Чью доброту и простоту давно несет молва.
И вот уже века село среди лесов стоит
Пусть не «на Волге, не утес», но и оно хранит.
Хранит наказ, как в дружбе жить да родину любить
И радость умножать на всех, а горе не делить…
«Тяжелый 41-й год – «…огромная страна…»
И это тихое село не обошла война…
Мой прадед в первых днях ушел, обняв детей, жену…
А дедушка его все ждет, в сердцах кляня войну.
Веселый человек мой дед, с гармошкой с юных лет,
Душою молод, балагур, а головою сед.
Вам в толстых книгах не найти рассказа про мой род
Но из таких, как я и мы сложился весь народ.
Среди лесов село стоит, уже века стоит
И корни рода моего оно века хранит.
А.Зотов
|
|
ОНИ КОВАЛИ ПОБЕДУ
Наши земляки - ветераны Великой Отечественной войны
|
|
